- Борис Иванович, наверняка у Вас, у атамана Крючковского общества, есть казацкие корни?
- Конечно, есть и очень глубокие. Впервые в реестр Запорожского казачества имена Онуфрия и Акима Лихобабо были вписаны еще в 1766 году. С тех пор мои предки всегда были казаками. Даже во время Великой Отечественной войны мой папа служил в казачьей дивизии и прошел весь путь от Москвы до Берлина. А сегодня и моя фамилия в реестре казаков Запорожского войска.
- Ваше детство было опалено войной. Что запомнилось с тех времен?
- В оккупации наша семья не была. Отец успел перед уходом на фронт эвакуировать нас из Украины в Рязань. Человеком он был активным, честным, ответственным, поэтому помогал нам чем мог. А в 1943 году даже приезжал домой со случайной оказией. Так что я и две мои сестры особого горя не видели. Крыло войны накрыло нас уже после Победы, когда папу направили директором совхоза под Ржев. Доводилось играть в лапту на бывших минных полях, видеть в оврагах покореженную военную технику, находить боевое оружие. А если честно, у нас у каждого пацана был свой автомат или пистолет. Мы свободно с ними обращались, разбирали, смазывали и даже довольно метко стреляли. Но жили мы там недолго. Отца, как способного руководителя, постоянно перебрасывали с одного места на другое.
- А каким образом оказались в наших степях?
- Отца в очередной раз перевели руководить совхозом в Казахской ССР. Мне там не очень нравилось, поэтому поступать учиться после школы поехал в Оренбург. Здесь жила сестра отца, да и младшая родная сестра училась в институте. В итоге окончил Оренбургский техникум механизации и электрификации сельского хозяйства и был призван на срочную службу в 1959 году.
- В каких войсках исполняли свой воинский долг?
- В пограничных, в Эстонии. Охраняли Финский залив. Что характерно, больше половины личного состава погранзаставы там были Оренбуржцы. Видимо, правительство понимало, что они испокон веков стояли на защите крайних рубежей Отечества, и погранслужба для них святое.
- Борис Иванович, а нарушителей задерживать приходилось?
- Конечно, приходилось. То контрабандисты на лодках, то пьяные рыбаки зимой, то настоящие диверсанты. Но особенно запомнился один случай в самом начале службы. Заступили мы на охрану границы со старшим наряда. У развилки дозорной тропы разошлись, чтобы улучшить эффективность патрулирования. Я иду и мечтаю поймать нарушителя. На мне белый маскхалат, в руках вместо ППШ новенький «Калаш» и душа, готовая к подвигу. Скольжу, как тень, и вдруг - хруст. Падаю за ледяную глыбу на берегу Финского залива. Вижу две тени. Даю команду: «Стой, кто идет? Пароль!». Тени мелькнули за соседний ледяной торос. Я выпускаю в глыбу льда целый рожок. Только куски замерзшей воды полетели во все стороны. Вставляю новый рожок и думаю, что теперь я все разобью в щепки. В ответ крик: «Сдаемся». Тут на звуки стрельбы набежали наши погранцы. Этих типов взяли без излишнего сопротивления. Не знаю, были они шпионами или нет, но мне присвоили за это знак «Отличник пограничной службы» и звание младшего лейтенанта.
- После дембеля вернулись в Казахстан?
- Нет, решил остаться в Оренбурге. К родителям приезжал часто и именно там встретил свою будущую жену Ольгу Ивановну. Она так трогательно выступала в сельском клубе со своими учениками-первоклассниками, что я не мог оторвать глаз. После торжественной части набрался мужества и пригласил ее на танец. И вот вальсируем уже почти полвека.
- Что было после свадьбы?
- Дальнейший период был не самым лучшим в моей жизни. Будучи офицером устроился в исправительно-трудовую колонию начальником отряда. Но найти общий язык с непредсказуемым контингентом воров и насильников морально не смог. Не могу я быть тюремщиком. Не мое это. Поэтому пошел в областное управление сельского хозяйства и попросился электриком в деревню. Куда – все равно. Меня выслушали и направили в Бурлык инженером электриком. Была весна, половодье, я застрял в Беляевке, и меня перехватил директор СПК им. Ленина из Крючковки, предложив должность инженера-электрика и жилье.
- Как Вам понравилось новое место жительства?
- Понравилось. Тем более сразу дали квартиру в двухэтажке. Тогда это было элитное жилье и в соседях было в основном начальство. Так что зажили счастливо.
- Какие воспоминания остались об этих годах?
- Только всепоглащающий труд. Достаточно сказать, что в обед домой не приходил никогда, а порой из-за производственной необходимости не бывал дома и по 2-3 суток. Летом - аврал на мехдойке, осенью - авария на мехтоке, зимой - поломка навозоудалителя, плюс электрификация объектов совхоза хозспособом. Жена и дети меня почти не видели.
- Наверное, поэтому после достижения пенсионного возраста оставили работу?
- Даже не из-за этого. Я был очень неудобным работником. Всегда рубил правду матку, отстаивал свое, не взирая на чины. Отсюда и неприятности: то в лесники уходил, то и в простые электрики, а потом снова звали назад на место энергетика.
- Может быть, есть обида на коммунистов?
- Нет, я никогда не был против государственного строя. Если был против – то только против отдельных личностей, идущих в разрез с интересами общества.
- Что Вы имеете в виду, говоря про интересы общества?
- Если говорить конкретно, то наше общество – это село Крючковка. У казаков было как: мое село – моя честь, моя честь – мое село. Если кто-то совершил подлость – его осудят, а если он пошел на самый страшный грех - предательство, этого человека уничтожали или изгоняли. А тех, кого можно исправить, пороли нагайкой безжалостно. Это сегодня виновный готов понести побои, лишь бы не платить деньги. А раньше поротый казак был позором всей семьи, детей и внуков.
- Борис Иванович, Вы никогда не были коммунистом, активистом. Почему вдруг стали атаманом?
- Видимо, кровь проснулась. Иду я по Оренбургу 20 лет назад по проспекту Чкалова. Вижу табличку: «Оренбургское казачье общество». Зашел, поговорил и понял самое главное: «Ребята, казачество – это серьезно и навсегда, а перестроечный пиар – это просто пыль».
- В период СССР, говорить о казаках было не принято, ведь большинство из них встали на сторону «белых». А в чем суть-то казачества?
- Суть одна: «Жизнь - Отечеству, душу – Богу, а честь - никому!». Кто, если не мы, потомственные казаки сможем «рубить правду-матку!». Лично я никогда ее не утаю, не пройду мимо беспредела и не дам обидеть слабого. И в этом нет ничего особенного, так должен поступать каждый уважающий себя мужчина. Иначе, как говорится, он не мужик, а тем более не КАЗАК.
- Что для вас значит вера?
- Чтить Бога меня не особо учили. Родители думали только о насущном, о заданиях партии. Но, осев в Крючковке, я сразу подумал, почему в бывшей церкви, в святом месте устроили склад? И понял, что нужно все вернуть на круги свои!». Хвалиться не буду, но задуманное уже реально претворяется в жизнь, и в храме идут церковные службы.
- Борис Иванович, чего ждете от будущего?
- Я уверен, что у нашей страны светлое будущее. Главное, чтобы добавляя что-то новое, мы не плевали на хорошее старое. Нужно чтить историю предков, их обычаи, а не поддаваться на сладкую мораль запада. Нам нужна консолидация общества, чтобы на каждый подлый поступок последовала жесткая реакция живущих рядом людей. Чтобы тех, кого можно исправить – прилюдно пороли нагайкой, а тех кого исправить нельзя – навсегда изгоняли из родных мест.
- Спасибо за беседу.
В. НОВИКОВ.