На свет Мария Васильевна появилась в далеком 1925 году в аккурат на главный коммунистический праздник –
1 мая. Родители были из простых сельских семей. Папа имел редкое и востребованное по тем временам ремесло овчинника. Умел мять и выделывать овечьи шкуры на полушубки и кожи для конной упряжи. По словам Марии Васильевны, маму и выдали замуж именно за него, потому что он был единственным на селе овчинником.
Мария была старшим ребенком в семье, поэтому, пока родители от темна и до темна горбатились в колхозе, присматривала за двумя младшими братьями. Нужда была страшная, круглый год питались тыквой, свеклой да картошкой, и все казалось сладким. Сахар впервые попробовали после войны, а нынешнее поколение даже от шоколада нос воротят – невкусный.
Было в семье еще два ребенка, но умерли в младенчестве. Этому даже не сильно огорчились – меньше голодных ртов. А как им было-то выжить в антисанитарии, без неотложной медицин-ской помощи и плохом питании?! Катума вспоминает, как мама рожала всех пятерых в поле под снопом или стожком сена. Потом недельку отлежавшись дома, вновь выходила на работу. Ни о каких декретных отпусках не могло быть и речи. Единственной поблажкой роженицам было то, что их не посылали на работу на дальние поля, чтобы была возможность сбегать домой покормить грудничка. А старшие дети, как могли, следили за малышами. Доходило до того, что от холода укрывались на преющей навозной куче. Родители затемно приходили домой и переносили их в дом. Причем, только взрослые спали на кроватях, а детишки вповалку ночевали на полу на грязных дерюжках из конопли. Кстати, конопля и лен в то время были у селян очень уважаемыми культурами. Из семян сбивали масло, а стебли пускали на пряжу. Используя самые примитивные способы, скошенные растения вымачивали в специальных наполненных водой ямах, затем сушили, мяли и вычесывали. Тонкие нити брали для пряжи, а остатки (паклю) употребляли для утепления жилищ, набивки матрацев и подушек. Всю зиму в доме стоял самодельный ткацкий станок, который загромождал все свободное и без того небольшое жилое пространство. По традиции, к пасхе нужно было все соткать, чтобы вынести станок из дома и сшить обновы. Ткани получались грубые, жесткие, но, по словам Марии Васильевны, тогда все казалось мягким, лишь бы не ледянил мороз и не жгло солнце.
Совсем туго стало перед войной, когда в стране Советов начался большой голод. Отец Василий забил окна-двери избы, погрузил семью с нехитрыми пожитками в нанятую подводу и тронулся на заработки в Башкирию и Мордовию. Приезжал в любое более-менее богатое село, брал заказы на выделку овчины, а когда работа заканчивалась, переезжал в другой населенный пункт. На этом учеба для Марии кончилась. Занятия в школах велись на башкирском да мордовском языках. Так что на всю жизнь она осталась малограмотной.
Когда началась Великая Отечественная война, семья снова вернулась в отчий дом. Но вместе с этим пришла новая беда. Завистливая соседка написала заявление в НКВД о том, что глава семьи занимается незаконной выделкой овечьих шкур, и отец Василий вместо того, чтобы уйти на фронт, попал в тюрьму. Срок отбывал недалеко, в Стерлитамаке, и когда его перевели на свиноферму, смог перевезти семью в город, поближе к себе. Когда вез солод со спиртзавода, рискуя жизнью, несколько ведер сливал жене, терпеливо караулившей его в безлюдном лесочке. Мама трудилась разнорабочей на заводе, Мария и средний брат Семен пололи совхозные огороды, пшеничные и просяные поля. Зимой вели снегозадержание, возили на быках сено и солому для скота. Особенно тяжело было девочкам, которые в то время не носили штанов, поэтому все ноги были в цыпках и потресканные от холода.
После войны опять вернулись в брошенный на долгие годы родной дом. Мария вышла замуж за односельчанина Егора. Но он оказался человеком ненадежным, промышлял тем, что облапошивал простачков в «наперстки» на рынке. Шальные деньги так же легко проматывал, как и добывал. Вторым мужем стал шахтер Василий, с которым и прошла большая часть жизни, сначала в Шарлыкской Новоархангеловке, затем в нашей Херсоновке. Последние годы Мария Васильевна живет в райцентре вместе со старшим сыном Юрием, а супруга уже давно схоронила, как и двух младших братьев.
Домик у труженицы тыла уже ветхий, требующий капитального ремонта. Да и сама нуждается в серьезном лечении. А скромной пенсии едва хватает на самое необходимое. Но на судьбу баба Маша не жалуется, какая досталась, такая, видать, и суждена. Надеется дожить до 100 лет, а всем читателям «районки» желает только добра. Пусть жизнь будет радостной, а еда сладкой.
В. НОВИКОВ.
Фото из семейного архива.