Маляр с душой живописца - Люди земли нашей - Каталог статей

Большой отрезок своей жизни Ренад Шарифуллин провел в солнечном Таджикистане. Там родился, там вырос, там работал. Родители его попали в республику по комсомольским путевкам – их манили новые города, новые стройки, новые люди. Татарин и башкирка встретились далеко от родных мест, чтобы здесь создать свою семью.

Так получилось, что Шарифуллин живет «под чужим именем». Нет, он не скрывается от властей и закона, просто при регистрации обычное татарское имя Ринат паспортистка-таджичка превратила в нынешнее, допустив две ошибки. Конечно, можно было со временем это исправить, но, повзрослев, Ренад решил ничего не менять.
Рисовать мальчик начал рано. Он вообще тянулся к прекрасному, живо интересуясь живописью, историей, культурой. Себя он художником никогда не считал, говоря: «Да что я… Вот мой дядя – это художник, в Оренбурге и картины его выставлялись», и называет себя маляром. В нашем районе много самобытных мастеров, и человек, уверенно держащий в руках художественную кисть, занимает среди них далеко не последнее место. Самоучки, часто не испорченные «школой и наукой», творят
сердцем, полагаясь на внутреннее чутье и чувство прекрасного.
Он работал в Ленинабаде (ныне Худжент) художником-оформителем, одновременно занимаясь созданием целой собственной коллекции. Ренад собирал повсюду, иногда буквально извлекая из мусора, медные кувшины всех форм и размеров. Некоторые были до того сильно повреждены, что уже не разглядеть изящной гравировки, не оценить тонкости линий. Шарифуллин самостоятельно возвращал их к жизни, реставрируя, полируя, придавая первоначальную форму. Слухи о его коллекции постепенно распространялись, и люди стали сами приносить интересные экземпляры, просто дарить. Так среди них и появился тот глиняный сосуд для благовоний, насчитывающий несколько веков, который потом Ренад Хазиевич передал в дар Беляевскому районному музею.
Когда же пришло время покидать родной Таджикистан, ему попросту не дали разрешения на вывоз коллекции. Кувшины, бывшие достоянием мусорки, вдруг превратились в достояние государства. Ему, как владельцу и практически автору многих экземпляров, позволили выбрать два любых экспоната. Остальные пообещали поместить в музей, который еще тогда не был даже создан.
А уехать пришлось по известным причинам – около пятнадцати лет назад многие россияне покидали республики, отправляясь на такую чужую для них родину из тех мест, где прошли долгие годы их жизни. Ренад Хазиевич, кстати, отметил, что в Таджикистане и не устраивали жестоких гонений против русских. Просто сама обстановка стала невыносимой. Таджики начали ссориться… друг с другом. Дело в том, что территория негласно поделена на две части. «Южан» называют потомками Александра Македонского. Они даже внешне отличаются от своих северных собратьев – рыжие, голубоглазые, с орлиным римским профилем. «Северяне», напротив, считают себя чистокровными таджиками, настоящие баи из восточных сказок. Кстати, все руководящие должности занимали только уроженцы севера, а первыми помощниками (главный инженер и главный бухгалтер) были только русские специалисты.
Шарифуллин очень интересовался этим вопросом в истории Таджикистана, долго искал сведения, подтверждающие, что именно кровь воинов армии Александра Великого течет в таджиках с голубыми глазами. Казалось бы, этот факт его не касался совсем, но пытливый ум и любознательность не давали покоя.
Покинув одну родину, Ренад Хазиевич должен был обрести другую. На Беляевку выбор пал не случайно. В наших краях у художника есть родственники. Мама обрела вечный покой в Бурлыке, там живет брат Ренада, а отец навсегда остался лежать в таджик-ской земле, куда приехал когда-то строить новую жизнь.
Три года Шарифуллин работал художником-оформителем в дорожном управлении еще три – в коммунальном хозяйстве на той же должности. Переселенец бесконечно благодарен главе Беляевского сельсовета Юрию Васильевичу Злубко за оказанную поддержку и помощь в устройстве. Болезнь супруги заставила его уйти с производства, ей требовался постоянный уход и присутствие рядом близкого человека. Мужчина взял на себя полностью и содержание семьи, и домашние хлопоты. Он берется за самые разные заказы – будь то оформительская работа или чеканки, сделанные собственноручно.
Профессия связана с постоянным близким соседством с резко пахнущими красками – нитроэмаль буквально сжигает дыхательные пути при вдохе. Поэтому во дворе появились козочки – их целебное молоко хорошо нивелирует вредные пары. Эти козочки как-то чуть не стали добычей заезжих коммивояжеров. Две миловидные девушки вошли во двор с целой охапкой разных очень полезных предметов: «Это Вам дарит наша фирма, у нас проходит рекламная акция». Хозяин растерянно принимал из рук дары, наивно полагая, что гости делают доброе дело от всей души – все эти нужные вещи пригодятся для устройства на новом месте. Но протягивая последний предмет, девушки вдруг озвучили цену подарков: «А вот за это Вам надо заплатить энную сумму». Услышав, что у клиента нет таких денег, визитеры согласились на натуральный обмен, потребовав вместо бумажных купюр отдать им лохматых козочек. Хозяин наотрез отказался, решительно вернул все полученное и проводил гостей восвояси. Так, за пятнадцать минут, Ренад много приобрел и много потерял, сохранив, однако, своих рогатых кормилиц.
Это к слову о том, что в Таджикистане таких «предпринимателей» не было. Ленинабад был разделен на старый и новый город. В старом городе – историческом центре – и в советские времена мирно существовали частные лавочки: кузнецы раздували маленькие горны, лудильщики паяли прохудившиеся чайники, а старьевщики предлагали разную мелочевку. И все это на совесть, без подвоха и злого умысла.
Так и бегут дни маляра-живописца – в заботах о супруге, в домашних хлопотах и, конечно, в работе. Очень пригодился каллиграфиче-ский почерк, умение писать разными шрифтами, смешивать краски. Есть сложности с помещением, ведь иногда приходится выполнять масштабные заказы. Подправлять новогодние щиты пришлось на улице, под открытым небом. Ренад Хазиевич выразил пожелание, чтобы в следующем году создание новых щитов перенесли на лето. Тогда появится время для качественного исполнения, а не впопыхах, в последние дни. И гораздо удобнее сделать их составными из нескольких частей, для работы над отдельными элементами.
Казалось бы, чем может быть полезен художник-оформитель для дорожного управления или коммунального хозяйства? Все же это, согласитесь, довольно не творческие организации. Оказывается, дел очень много. Огромное количество дорожных знаков, указатели для населенных пунктов, таблички, отсчитывающие километры. К тому же, внутреннее оформление спортивного зала – тоже его рук дело. Это на предприятиях. Оказавшись в «свободном плавании», мастер тоже не остался без дела. Но все эти заказы никак не отражают внутреннее эмоциональное состояние Шарифуллина. Ему очень не хватает работы для души. Но сделать что-нибудь просто для себя, выразиться через свое творчество – на это у него пока не хватает времени. Поэтому и появляется очередная вывеска, причем, выполненная весьма профессионально.
А мечта отправиться с холстом и красками за окраину села, чтобы написать утреннюю степь, залитую лучами солнца, отодвигается вновь в дальний уголок души, где она терпеливо ждет своего часа.
О. ШИЛИНЦЕВА.

Категория: Люди земли нашей | Добавил: Coolleer (27.12.2010)

Просмотров: 327 | Рейтинг: 0.0/0