Когда осенью 1981 беляевца Александра Богдана призвали на «срочную», он попал служить в артиллерийские войска. Учебку проходил в Горьковской области в качестве наводчика зенитно-артиллерийского комплекса, после окончания которой мечтал попасть служить в одну из дружественных социалистических стран Европы.
- О том, что в Афганистане идет война, уже было известно, – рассказывает Александр. - Как-то поспорил с товарищем, что захочу и поеду туда воевать. Тот утверждал, что таких, как я, на войну не берут, у тебя, мол, мать одна… Я пошел к командиру. Тот в ответ: «Сиди, и не дергайся, без тебя разберутся». Я тогда обратился к командиру нашей батареи, он был земляком из Соль-Илецка. Надеялся, что поможет.
«Ладно, посмотрим...», - сказал командир. Для меня это прозвучало как обещание. Через некоторое время сформировали списки кандидатов на отправку, среди них была моя фамилия. Сразу же вывели из строя, выдали обмундирование, пайки и по машинам. Комбата поблагодарить так и не успел.
Привезли нас сначала в Подмосковье. Там некоторое время ожидали доукомплектования, а затем самолетом переправили в Афганистан, в Кундуз. Служил сначала в самом гарнизоне под Файзабадом, а затем не далеко от него, на точке в горах. Гарнизоны состояли из одного мотострелкового и танкового взводов, а это всего
40-50 человек, 3-4 танка,
3 боевых машины пехоты. Каждый такой гарнизон ежеминутно жил по боевому распорядку, ибо любое упущение сразу использовалось душманами. Днём весь личный состав, за исключением боевого охранения, отсыпался, а ночью выходил в окопы, на позиции, в готовности к отражению нападения. Вокруг гарнизонов в ночное время кружили банды, но открыто на штурм не шли, боялись наших осколочных снарядов. Обычно после
22 часов гарнизоны обстреливались моджахедами из стрелкового оружия и миномётов. Бои были скоротечными и заканчивались, как правило, без особых потерь. Артиллерийские расчеты участвовали в перестрелках, в основном, по ночам, ориентируясь по передаваемым координатам, и по вспышкам-заревам взрывов. В основном солдаты гибли во время передвижения по горным дорогам, в ущельях и на перевалах, попав в устроенные душманами засады. Но бывали случаи и внезапных нападений на подразделения в горах, которые, казалось бы, защищены и с тыла, и с флангов. Душманы появлялись неожиданно, как из-под земли, и заставали солдат врасплох. На нашей точке был случай, когда средь белого дня на краю отвесного склона в сотне метров вдруг появилась обычная домашняя овца. Не успев сообразить, каким же это ветром ее сюда занесло, мы увидели рядом с ней бородатого пуштуна. Пока хватали свои автоматы, пуштун с овцой пропали. И никто не понял, как это произошло. Осмотрев все вокруг, никаких нор, ходов в скалах мы не обнаружили. Их загадочное появление и еще более таинственное исчезновение так и остались нами не разгаданными. Похоже на то, что горцы могли умело лазить по отвесным скалам.
Мирные жители относились к советским людям доброжелательно. Русские общались с ними при помощи узбеков, туркменов, которые понимали местные языки. Но у этой доброжелательности была и оборотная сторона. Для афганцев священен джихад - война против неверных. Нельзя было понять, мирный это человек или нет. Был один такой - убил 12 наших парней. Он днем солдат лепешками кормил, улыбался, а вечером убивал.
Правильная это война или нет, судить политикам и историкам. Солдатам и офицерам не было надобности в этом. Долг солдата - служить своей стране, а где и как - решать ей. Вот мы и служили…
Записал О. СЫТИН.